На 28-м «Послании к человеку» состоялась премьера ленты Алины Рудницкой и Сергея Винокурова «Фатеич и море» про отважного морского фермера, развивающего своё хозяйство на необитаемом острове в Японском море. Мы поговорили с Сергеем, а также с Милой Кудряшовой, креативным продюсером фильма, о том, откуда взялась идея такого кино, причём здесь Эрнест Хемингуэй и какие последствия могут быть после съёмки браконьеров.
— Расскажите, как появилась идея этого проекта?
Сергей Винокуров: Идея принадлежит Миле Кудряшовой. Она пригласила нас с Алиной Рудницкой поучаствовать. Вместе с Милой они начали этим проектом заниматься. Однако из-за предстоящих родов Алина не смогла полностью погрузиться в работу, поэтому я взял на себя роль режиссёра и отправился на Дальний Восток.
Мила Кудряшова: Во Владивостоке я представляла на фестивале «Меридианы Тихого» фильм Алины [Рудницкой] «Кровь» (история о передвижной донорской станции в российской глубинке — прим. CinemaFlood). В это же время я снимала фильм о Вячеславе Фетисове, на тот момент он был сенатором Приморского края. Именно он и познакомил меня с Геннадием Подкорытовым, которого все зовут просто по отчеству, Фатеич. С тех пор прошло ровно 4 года. Наш фильм о борьбе человека за мечту, ради которой он рискует не только своей жизнью, но и судьбой близких. Однако трудности и испытания закаляют его волю и объединяют семью. И это свойство русской натуры!
— Раньше вам приходилось заниматься документальным кино?
Сергей Винокуров: Да. Я, как и Алина, документалист, закончил режиссёрские курсы Сокурова. Ещё на курсах мы занимались и игровым, и документальным. Впоследствии я занимался и документальными картинами, и игровыми сериалами — например, «Бандитский Петербург». Сейчас я снимаю «Морских дьяволов».
— В чём основная задача режиссёра-постановщика в документальном кино?
Сергей Винокуров: Сложить историю. Мила к нам обратилась с самой идеей, а мы с Алиной придали этой идее своё видение. Конечно, документальное кино от игрового отличается, кадры не постановочные: тут как дело пойдёт, так всё и снимаешь. Уже потом выделяешь какие-то важные моменты и монтируешь. Документальное кино — это во многом вопрос доверия.
— Сложно ли было найти общий язык с Фатеичем, его семьёй? Как они реагировали на то, что о них будет снят документальный фильм?
Сергей Винокуров: Непросто было. Пришлось с ними там жить, разговаривать, настраивать немного на съёмки. Были и моменты, когда они просили не снимать, выключить камеру. Ты же влезаешь в личную жизнь других людей: что-то они готовы показывать, что-то нет.
— Расскажите подробнее о процессе съёмок. Действие происходит на необитаемом острове, верно?
Сергей Винокуров: Да, это необитаемый остров в Японском море, 32 км от Владивостока. Там располагается небольшое фермерское хозяйство Фатеича. Съёмочная группа жила в палатках прямо на берегу острова. Съёмочный период составил 50 съёмочных дней.
Мила Кудряшова: Действие происходит на острове Рикорда — самом большом необитаемом острове в заливе Петра Великого. Это юго-восточный кордон нашей Родины, практически отсюда начинается Россия.
Насколько я знаю, история вдохновлена повестью Хемингуэя «Старик и море». Расскажите, в каких эпизодах «Фатеича» нашла отражение эта повесть?
Сергей Винокуров: Ну, в первую очередь, название «Фатеич и море», которое изначально Мила придумала как бы формально. «Старик и море» — это же история об отчаянии, когда большая мечта вроде бы осуществилась, ты поймал большую рыбу, но её сожрали акулы. Это как бы разочарование в жизни, к которому ты приходишь в старости.
— Вы считаете, что Фатеич в финале картины что-то обрёл или, наоборот, потерял?
Сергей Винокуров: У него и так, и эдак. Есть дело, которое он вынашивал, это фермерское хозяйство, которому он посвятил всю жизнь. Так вот, оно у него заваливается. Он вроде как мечту исполнил, но эти акулы-браконьеры его постоянно обкрадывают, а он ничего не может с этим сделать. Ему нужно меняться: в фильме есть сцена, где друзья советуют Фатеичу как-то с браконьерами экономически договариваться, а он не хочет. «Будем с ними в конфронтации», и всё тут.
На международном форуме во Владивостоке Фатеич лично встречался с министром сельского хозяйства [Александром Николаевичем] Ткачёвым. И в каком-то смысле это его большая рыба, такая метафора. Он его встретил, попросил о помощи, но был не услышан, как всегда. Фильм вообще наполнен отчаянием: бизнес не идёт, бизнес очень маленький, шаткий. Если Фатеич умрёт, то и этот бизнес вместе с ним, потому что дети не хотят и не будут ничего продолжать. Очень тяжело: нет законов, нет нормативной базы. Старость, отчаяние и ничего не сделать.
Мила Кудряшова: Дети Фатеича, Маша и Андрей — единственные на свете, на кого может рассчитывать фермер в своём сложном деле. Отец мечтал стать гидробиологом — Андрей стал им, Маша также по мере возможности поддерживает бизнес Фатеича, но слишком тяжела для них эта ноша — рисковать своей жизнью, отстаивая право на свою мечту, на свои права.
— Хотел уточнить насчёт эпизода с Ткачёвым. Вы как-то его согласовывали?
Сергей Винокуров: Нет, это же международный форум, там все ходят, фотографируют, снимают. Мы его случайно увидели, Фатеич сказал «Хочу к нему обратиться», подошёл и случился тот разговор, который вы увидели в фильме.
— Сцена также метафорична, верно? Встретились две большие рыбы, если использовать вашу трактовку, только одна из них имеет возможность повлиять на жизнь другой, но не слышит её, поэтому ничего не предпринимает.
Сергей Винокуров: Да, это как раз неуслышанность простого народа. Ещё одна важная метафора базируется на том, что Фатеич три раза на протяжении картины желает смерти водолазам-браконьерам. В конце водолаз действительно тонет. Сцена, где луч попадает на воду, там есть такой красивый план. Монтировалась так, будто Бог услышал главного героя и действительно браконьера утопил. Но Фатеич не испытал никакой радости, в финале он одел свой старый костюм, акваланг и полез в море искать тело браконьера, чтобы вытащить его.
— Сам Фатеич фильм видел?
Мила Кудряшова: Пока нет. Мы готовим во Владивостоке большую премьеру. Помимо самих героев, будут более 20 членов съёмочной группы, которые помогали нам создавать этот фильм. Особенную благодарность хочется выразить нашему связному с большой землёй Владивостока Владимиру Ощенко (автор и ведущий программы «Морское собрание» — прим. CinemaFlood). Без него мы были бы оторваны от мира, ведь передвигаться можно было лишь на морском транспорте, который и привозил к нам Владимир.
— А как сейчас обстоят дела на ферме?
Сергей Винокуров: Точно не знаю, но думаю, что также. Там ничего не меняется. Даже после показа фильма там, на Дальнем Востоке, ничего не изменится. Это Россия: здесь могут кричать о поддержке малого бизнеса, устраивать красивые форумы, а на самом деле полнейший криминал был, есть и будет.
— В фильме есть сцены, в которых вы снимаете браконьеров, причём как издали, так и крупными планами. Были ли какие-то неприятные последствия, связанные с этим, угрозы?
Сергей Винокуров: Были, конечно. Они прямо во время съёмок угрожали: «Мы вас здесь убьём, утопим». Довольно напряжённая была обстановка. Мы ведь жили в палатках 50 дней, там могла бы ночью подплыть лодка, из неё вышли бы люди, которые могли сделать что угодно — прострелить палатку, сломать технику, напасть. Операторская группа жила буквально на берегу, я жил внутри острова, в доме.
— Расскажите, каким образом вы нашли средства на ваш фильм?
Мила Кудряшова: Нам удалось привлечь множество партнёров и спонсоров в этот проект. Это и Дальневосточный федеральный университет, и Дальневосточное отделение РАН, и телеканал «Общественное телевидение Приморья», и Министерство культуры. «Фатеич и море» — крупная европейская копродукция, объединённая темой экологии и развития малого бизнеса. В производстве картины участвовала также финская киностудия ILLUME и польская киностудия ARKANA. Проект поддержал и финский телеканал YLE.
Благодаря участию кинематографистов из Финляндии и Польши, а также интересу зарубежных и российских телеканалов мы надеемся на широкий международный прокат. Также хотелось бы отметить, что наличие трёх стран-партнёров (Россия-Польша-Финляндия) позволило проекту участвовать в программе фонда Eurimage, что стало прецедентом в отечественном документальном кино.
— Как вы считаете, брать деньги на съёмки фильма у государства — это в сегодняшних условиях норма?
Сергей Винокуров: Я так считаю: дали деньги — хорошо, не дали — плохо. Поймите, это ведь и мои деньги, как гражданина страны. Это выделенные официально на культуру части налогов. Если я их получаю, я на эти деньги высказываюсь так, как я хочу. Меня никто не ограничит. Никаких правок вроде «вырежьте это, уберите» у нас нет.
— Но у вас и тема относительно нейтральная, нежели, допустим, в «Левиафане» Звягинцева.
Сергей Винокуров: И всё же, в фильме демонстрируется некая безысходность. Да, не так остро, как, скажем, в ленте Алины «Кровь», но тем не менее.
