Хармс

Пресса

19.06.2015

Бинокль: Интервью с режиссером и актером фильма "Хармс" Недавно в Петербурге закончились съёмки российского байопика о писателе Данииле Хармсе. Фильм «Хармс» стал дебютом в игровом полнометражном кино для режиссёра ленты Ивана Болотникова, замысел которой он, по его словам, вынашивал десять лет. Главную роль сыграл вовсе не актёр кино, а театральный режиссёр из Польши – Войтек Урбаньски.

Как проходил отбор актёра на главную роль – на роль Хармса?

Иван Болотников: Кастинг я не проводил. Я долго не мог найти Хармса, это очень сложный персонаж. И здесь важно было, чтобы я нашёл своего Хармса.

И какой Ваш Хармс?

Иван: Вот (указывает на Войтека), он такой. Для меня важно было, что в Войтеке есть порода и интеллигентность. Эти качества необходимы для воссоздания образа Хармса. Евгений Львович Шварц писал о Хармсе, что он был единственный из всех, кто умел правильно обращаться с вилкой и ножом. Внутри у Хармса шёл распад, но внешне он держался безукоризненно.

Войтек Урбаньски: И при этом у нас нет даже сцены, где Хармс ест, чтобы это показать.

Иван: К сожалению, у нас много чего нет.

Почему вы решили себя попробовать в роли Хармса?

Войтек: До съёмок фильма я был немного знаком с творчеством Хармса, читал несколько произведений. Но его не очень понимал, как и творчество ОБЕРИУтов. Я сейчас живу в Польше, и Ваня просто позвонил мне, сказал, что я буду играть, и я сразу стал читать дневники Хармса.

Сама личность Хармса меня очень заинтриговала. Не могу сказать, что я его понял. Он человек-противоречие, человек-пародокс. Он разноцветный, разнообразный, неоднозначный. Он в то же время человечный. Он прячется под маской, но она не скрывает его интимность, в какой-то мере беспомощность.

Сколько он страдал, терпел из-за того, что его не печатают. Но в тоже время в нём была сила воли продолжать писать дальше, пусть и в никуда – он жил творческой жизнью. У него была болезненная связь с его первой любовью – Эстер Русаковой, эдакая любовь-ненависть: он любил её и изменял, ненавидел и жаждал одновременно – это не свойственно человеку, который верит в Бога. Или же его неоднозначные отношения с отцом. Хармс противоречив и в своём творчестве: он, по его словам, не любил писать детские книги, но написал же несколько, и очень хороших. Он просто не мог писать плохо.

Также в его дневниках меня зацепил Петербург. Я сам жил в Петербурге пять лет на улице Пестеля, когда тут учился. И все места, куда любил ходить Хармс, я тоже любил и люблю. Этим Хармс был мне понятен и близок.

Каким вы попытались представить Хармса?

Иван: Обыкновенно Хармса представляют сумасшедшим, в каком-то пограничном состоянии. Может быть, он отчасти таковым и был, я не берусь судить, так как о Хармсе сохранилась масса воспоминаний, и все они различны: то Хармс само добро, то само зло. Например, Николай Харджиев (писатель и историк, собрал богатейшую коллекцию картин и текстов русского авангарда) писал о Хармсе, что он был человек бескорыстный, настоящий инопланетянин, что такие люди, как Хармс, рождаются очень редко, раз в тысячу лет.

Я прочёл всё, что возможно, о Хармсе, но всё равно получил только дырку от бублика. Что-то в нём не поддаётся пониманию. Я могу вам рассказать, что я делал, но то, какой был Хармс – это вопрос без ответа. Да, я снял кино про Хармса, а так и не могу ответить, кто же такой Хармс.

Но для себя я нашёл решение. В моём фильме Хармс – это современный человек, он – это сегодняшние мы. То, что тогда казалось в странным для наших современников, не было бы странным для Европы. В Европе Хармс вполне бы совпал бы с другими, не выделялся бы так сильно внешне. Сейчас он не выделялся бы среди нас. Поэтому при помощи монтажа мы попытаемся сцены, которые мы сняли, совместить с современностью.

Почему сейчас возникает такой большой интерес к творчеству Хармса?

Иван: Потому что сейчас подходящее время, оно вызвало это фигуру, интерес к ней. И мне кажется, что всё, что происходит с ним, все наши вопросы, догадки, дискуссии – это про нас сегодняшних. Мне хочется попробовать один приём – показать единство времени. Время – оно едино: мы, например, сейчас с вами сидим, разговариваем в кафе, а параллельно где-то начинается война, параллельно начинается блокада или параллельно погибает Хармс.

У Хармса есть образ старухи с часами без стрелок – время неделимо, целостно, сна или яви не существует. Раз, начинается история Хармса, которая идёт последовательно, и вдруг в какие-то моменты мы видим современный Петербург. Вот поднимаются Хармс с Шурой Введенским на крышу, а с крыши мы видим вполне себе современные улицы Петербурга.

Войтек: Не до конца согласен с Ваней, потому что Хармс, его друзья – Введенский, Олейников, Заболоцкий – они были интереснее нас, они жили по-настоящему, по-творчески.

Иван: Ну не надо всё так буквально воспринимать. Конечно, есть качества, которые были в них, а в нас – нет.

Но в чём же особенность Вашего Хармса?

Иван: Для меня важно было снять фильм не о странном человеке, а важно было показать его с понятия «нормы». Снимать о ненормальности – легче лёгкого. Мне бы хотелось немного Хармса приблизить к нам, чтобы обычный человек мог себя с ним сопоставить, сравнить. Хармса можно сделать патологичным, его так и представляют, и есть персонажи, которые на такие роли подходят. Но мне так не хотелось, и Войтек смог смягчить его образ, сделать его реалистичнее, естественнее.

Кто ещё задействован в съёмках фильма?

Иван: Команда у нас оказалась интернациональной. Кроме поляка Войтека, в фильме задействованы литовские актеры Аисти Диржюте (в роли Марины Малич) и Дариус Гумаускас (в роли Якова Друскина). Наш оператор-постановщик Шандор Беркеши – российский кинооператор венгерского происхождения.

Войтек: Русские актёры тоже есть!

Почему нельзя было найти актёров, например, в Петербурге?

Иван: Мне хотелось найти палитру лиц. То, что ушло или уходит. Я не уверен, что я нашёл бы Хармса в Петербурге. Я заходил во двор, подъезд, где жил Хармс, и мне стало ясно, что бабочка вылупилась из кокона и улетела, и от неё не осталось никаких следов. Хармса нет: ни в интерьере, ни в вещах, ни в атмосфере этой квартиры. Он ушёл. Поэтому надо было найти какой-то ход, приём. Мне важнее было найти не актёра, а личность. Например, Войтек вообще режиссёром работает, но он так включился во всё, что в какие-то моменты не я его вытягивал, а он меня. У нас вообще очень коллективная работа. Когда работаешь вместе, всей командой, сообщая – всегда получается лучше.

Когда и где проходили съёмки?

Иван: Фильм был создан за двадцать два съемочных дня. В конце февраля были сняты зимние сцены, действие которых происходит в Блокадном Ленинграде. Основной съемочный этап пришелся на май. В качестве локаций выбраны центральная часть Санкт-Петербурга, Петроградская сторона и Кронштадт.

В одном из старинных домов Петроградской стороны, часть которого нам удалось арендовать, наши художники-постановщики Владимир Святозаров и Марина Николаева построили декорацию квартиры Хармса, двора и подъезда, а также редакции журналов для детей «Чиж» и «Ёж», в которой он работал. Там же была сделана квартира женщины, за которой он ухаживал. Съёмки проходили также во дворе Хармса. На улице мы снимали, в основном, на Дворцовой площади, на Зимней канавке. Улицы Петербурга мы просто не тянули финансово. Также у нас был ещё один объект – это Красный Треугольник, где мы сделали ряд проходов, сделали, например, пивную.

Кто финансировал проект?

Иван: Министерство культуры РФ и европейский фонд «Евримаж» (Eurimages).

Вы довольны результатами съёмок?

Иван: Я пока не могу сказать, доволен ли я результатом: это покажет монтаж. Нужно какие-то смыслы ещё выявить. Но я чувствовал на протяжении съёмок лёгкий попутный ветерок, я импровизировал часто, чувствуя по наитию, что так лучше. Например, фильме будет целая сюжетная линия, которой не было изначально, мы только во время съёмок добавили героиню Эстер Русакову – его первую жену, главную его любовь.

Мне давались идеи как будто извне: через актёров, через оператора, через художника-постановщика, костюмера - наша Лариса Степановна Конникова действительно делает совершенно уникальные костюмы. Словом, каждый отдавал своё, а я больше собирал эти «своё» в единую мозаику.

Художники-постановщики воссоздавал интерьер, например, квартиры Хармса по каким-то фотографиям?

Иван: Нет, фотографий-то и не осталось. Здесь мы немного позволили себе вымысла. У нас есть собранные документальные снимки квартир этой эпохи, есть какие-то описания, мы опирались, конечно, на это. И вышла смесь документального и вымышленного, но даже если мы где-то что-то нарушали, мы не занимались никакой спекуляцией.

Войтек, Иван упомянул, что Вы – режиссёр. Это ваша первая попытка попробовать себя в актёрской роли?

Войтек: Да, в основном, я работаю режиссёром в Варшаве. Сначала я учился в Польше актёрскому мастерству, затем в Петербурге – режиссуре в Санкт-Петербургской академии театрального искусства, во время учёбы здесь участвовал в спектаклях и в качестве актёра. Снимался немного в Польше в кино.

Но только для меня это остаётся в большей степени как хобби: снимаюсь, чтобы отдохнуть от режиссёрской ответственности. Именно в роли актёра ты можешь сосредоточиться на одном персонаже, а не на фильме целиком, не отвечать за всех, а отвечать за свою роль. Но во мне всегда что-то режиссёрское присутствует, оно не позволяет мне заниматься только собой. Но это первая большая роль – в фильме «Хармс».

Для кого вы сняли «Хармса»?

Войтек: Ваня постоянно задаёт себе этот вопрос.

Иван: Ответа нет. Этот вопрос даже задаёт себе продюсер фильма. И никто не знает ответа, мы не изучали целевую аудиторию, а просто сняли скромный фильм.

Войтек: Это, конечно же, интеллигенция. Фильм должен быть интересным. Во-первых, есть Хармс как человек, а не как поэт. Он, как и мы, страдает, любит, переживает, сомневается. Во-вторых, есть Хармс как поэт-художник. Есть среда, эти герои – молодые люди, живущие творчеством, не изменяющие себе, есть время, которое было тогда, которое перекликается с современностью.

Иван: Тем, кому это будет интересно, на это так или иначе отреагируют.

Войтек: Нам самим будет интересно, как на этот фильм отреагируют люди, которые не знакомы с творчеством Хармса и его биографией. Мы сами так много узнавали про него, не до конца поняли, что сняли. Наш фильм состоит из обрывков его жизни, фрагментов, связанных смысловой цепочкой, которые мы-то понимаем, так как мы знаем о Хармсе много.

То есть сначала нужно ознакомиться с творчеством Хармса, прежде чем смотреть фильм?

Войтек: Нет, не обязательно. Просто, возможно, человек, который не знаком с творчеством Хармса, поймёт этот фильм иначе, чем те, кто его знают.

Текст: Вероника Прохорова

http://binoclespb.ru/post/19-06-2015_intervyu_s_rezhisserom_i_akterom_filma__harms_.html

 

Смотреть фильмы в хорошем качестве